Посвящается героическим лётчикам, 

применявшим во время войны

тактику ведения боя в воздухе, 

названную «кубанской этажеркой».

Фронт говорит над горестной Кубанью,

Что болью пропиталась до краёв.

А в небе напряжение за гранью

В преддверии решающих боёв.

В бездонной синеве, густой, колючей,

Моторов слышен непрерывный вой.

И кровь в висках становится кипучей

У лётчика, что вертит головой.

В тревоге бесконечно озираясь,

Так важно ничего не упустить,

И чтоб врага, лучами прикрываясь,

Смертельным залпом сходу угостить.

Подвижный мессер в облаках укрылся.

Но дрогнула немецкая броня.

Наш лётчик от погони уклонился,

На миг смирив крылатого коня.

А кровь в висках пульсирует сильнее,

И капли пота застилают свет.

Но мысль одна соколиком владеет:

Не дать врагу победный спеть куплет.

Он снова поднимается высоко.

И, разглядев проклятые кресты,

Безудержно пикирует, как сокол,

Фашиста атакуя с высоты.

Кричит ему, почти срывая связки:

– А вот теперь, бубновый, помолись!

Разрыв накрыл врага в смертельной пляске,

Наш истребок свечой метнулся ввысь.

Бутоном чёрным вспыхнул юркий мессер,

Бесславно сгинул на чужой земле.

Убавилось в бою фашистской спеси,

И луч победы заиграл во мгле.

А небо снова задышало ровно,

Наш истребитель продолжал полёт.

Пилот равнины оглядел любовно;

Он знал: земля его, как сына, ждёт.

И было так весною в сорок третьем.

Исчез в сраженьях вражеский оскал:

Немецкий ас, отпор достойный встретив,

Своё господство в небе потерял.

Петля войны на виражах кровавых

Лишала жизни порцией свинца.

Их подвиг в небе был 

не ради славы – 

Шли на таран, сражаясь до конца.

Наполнен воздух болью о сгоревших

В кабинах самолётов, как в котле.

Запомним имена недолетевших,

Не встретивших победу на земле…

Елена БУКУРОВА.