Семья Ахмедовых с 1968 года выбрала местом жительства Староминскую. Наби Ахмедович много лет отработал ветврачом, Дина Георгиевна - зам. начальника  отдела статистики.

Интересна судьба брата Жени. 40 лет отслужил в Западном речном пароходстве капитан Евгений Георгиевич Гусев. Не забыт старый моряк. Его именем назван теплоход.

Поистине говорят, неисповедимы пути господни. 50 лет супруги прожили в любви и согласии, воспитали сыновей, троих внуков, двоих правнуков. Сейчас уже внуки окружают бабушку Дину заботой.

Разве такое забудется?..

76  мирных лет отделяют нас от той страшной войны, которая унесла миллионы человеческих жизней. Детям того времени не понаслышке известно, как это было. Многие уже не дожили до наших дней, но те, кто жив, вспоминают ужасы военного времени с содроганием в сердце, потому что забыть такое просто невозможно. Стоит закрыть глаза, и картины войны, как документальное кино, уносят в 40-е…

- Дина, Дина, - кричит брат Женя, чуть ли не падая в подвал. Но голоса его девочка не слышит, заглушают разрывы бомб, разбрасываемых немецкими «юнкерсами» по Брянской земле. В свои три года Дина уже усвоила науку выживания: остаться в живых можно, только спрятавшись в подвале. На этот раз все обошлось. Из их семьи никто не пострадал. Прошлый раз во время бомбежки старшая сестра Тася упала в подвал, ее отбросило взрывной волной. И с тех пор девочка передвигалась с трудом. И мама, Евдокия Ивановна, благодарила Бога, что все закончилось благополучно.

Смотрели на небо 

с надеждой

Село Матреновку, Жуковского района, Брянской области бомбили почти ежедневно. Фашисты как огня боялись партизан, взрывали даже деревья в лесу, надеясь обезвредить и припугнуть партизан. Крошечная Дина безошибочно отличала «юнкерса» от «рамы». Этому научил ее брат Женя. Их дядьки, дядя Толя, дядя Гриша, дядя Коля, были летчиками, на истребителях бились с фашистами. И брат с сестренкой все смотрели в небо, мечтая о том времени, когда вернутся наши, и их папка, Георгий Яковлевич, преподававший в сельской школе, окажется дома. Хоть Дина по малолетству совсем не помнила его, но Женька рассказывал, что отец на Новый год приносил им конфеты. 

- Вкусные… - брат закатывал глаза, и его губы расползались в улыбке. Но девчушке было невдомек, что может быть вкуснее печеной картошки. Ничего другого она не знала.

Фашисты просто зверели. В их селе и во многих соседних бесчинствовали подразделения «СС» и «Абвера», отличавшиеся особой жестокостью. Устраивали зверские расправы над мирным населением.

Цепкая детская память хранит тот ужас до сих пор, и Дина Георгиевна знает, что эти воспоминания оборвутся только вместе с ее жизнью.

На рассвете их погнали на площадь 

  «Шнель, шнель», - кричат изверги, подталкивая прикладами полураздетых, голодных матреновцев.  Многие из стариков едва передвигают ноги, и по их согнутым спинам вовсю орудуют прикладами. Дина вместе с мамой, бабушкой, сестрой и братом тоже движутся в этой толпе. На рассвете к ним в дом ворвались полицаи и погнали всех на площадь.  Мама несла на руках крошечного племянника Алика, родившегося в первый год войны. Дина хватается за мамину юбку, а сзади их подталкивают вражеские приклады. Самое страшное для нее упасть и оторваться от маминой юбки.

Их подгоняют к большому сараю, вокруг которого толпы таких же ни в чем не повинных людей. Прикладами заталкивают во внутрь. Люди кричат, пытаются вытолкать маленьких детей из толпы, но фашисты, зверея еще больше, стреляют по ногам. Когда сарай забит под завязку, его закрывают на металлический засов. Рядом лежат кучи соломы, привезенные с полей. Их обильно поливают бензином и поджигают. Мама и бабушка в ужасе смотрят на происходящее. По счастливой случайности сарай успели заполнить до их прихода. Что уготовано оставшимся, одному Богу известно. Люди крестятся, в ужасе пятясь от чудовищ в человеческом облике.

Было ясно, что судьба их решена. Всех, кто не попал в сарай, прикладами сгоняют к оврагу. Старики, дети, молодые женщины, сгрудившись толпой, ждут своей участи. Соседка Гусевых, пожилая женщина, обреченно произносит, словно успокаивая себя и других: «Сейчас застрелят, и закончатся наши страдания». Евдокия Ивановна, обнимая своих малолетних детей, пытается оттолкнуть их назад, чтоб прикрыть своим телом. И вдруг в этой неразберихе раздается голос Жени, смотрящего на мать  с последней надеждой.

Мамочка, давай   спрячемся! 

Женщина оглядывается вокруг. За их спиной заросли кустарника, но они вряд ли спасут от прицельных выстрелов, раздавшихся с другого края и несших смерть.

 Мать троих малолетних детей, с крошечным племянником на руках, понимает, что смерть неизбежна в любом случае, и, оттолкнув детей, падает сама на уже обагренную кровью землю. И в этот момент, когда все уже попрощались с жизнью, из леса выскакивают партизаны. Силы совсем не равны, но  в момент схватки кто-то из обреченных пытается убежать, кто-то отползает в лес.

И снова слабая надежда сменяется отчаянием. Часть партизан полегла здесь же, оставшиеся отступают в лес, но фашисты загоняют уцелевших  по счастливой случайности людей в окопы, закрывают щитами и поджигают. От едкого черного дыма уже нечем дышать. Мама головой пытается поднять щит, чтоб дети не задохнулись, и Дина видит, как в соседнем окопе пылают люди, слышит  их отчаянные крики и понимает, что сейчас их очередь. И вдруг рядом раздается беспорядочная стрельба, кто-то срывает щиты с их окопа. Это партизаны, дождавшись подкрепления, пытаются спасти своих земляков. И снова уцелевшие в аду люди разбегаются в разные стороны. Но Гусевым, малым и старым, бежать сложно.  Бабушка после всего пережитого совершенно не может двигаться, и невестка тащит ее на себе, хотя у нее на руках маленький Алик, а Дина, размазывая слезы, плетется сзади.

Нас отправили в   неизвестность

Как ни пыталась мать с детьми спастись тем страшным днем, но немцы снова перекрыли им дорогу. Несколько дней спустя чудом оставшихся в живых отправили в неизвестность. Для тех, кто уже не мог идти, подогнали телеги. Евдокия Ивановна, все так же неся на руках Алика, тащила за собой бабушку. Дина, канюча, умоляла маму взять ее на руки. Когда силы у Евдокии Ивановны совсем иссякли, она подвела дочку и бабушку к телеге, но обе решительно отказались сесть туда, обещая идти быстрее.  Дина вцепилась в мать обеими ручонками, умоляя не оставлять ее. Только они отошли от телеги, как раздались выстрелы. Это фашисты решили избавиться  от слабых и изможденных людей. Крик ужаса пронесся по толпе. В немом молчании люди шли навстречу смерти. Как позже Дина узнала от мамы, их пригнали в районный центр, город Жуков, и загнали на территорию бывшей  тюрьмы. 

Сколько они там пробыли, девочка не помнила. Не помнит, чтоб их чем-то кормили. Но вопреки всему они остались живы. Потом их погрузили в железнодорожный поезд, заставили раздеться наголо и прогнали через весь вагон. По толпе шепотом пронеслось: дезинфекция. Несколько дней пленных везли в неизвестность. Первая остановка в Эстонии. Оттуда вернулись назад, в Белоруссию. Только теперь уже в Западную.

Обреченных людей высадили в местечке Любча. Здесь пленных погнали до немецкого концлагеря. Там явно слышался запах смерти. Несколько дней назад в лагере казнили всех евреев. Дина до сих пор помнит три продуваемых всеми ветрами барака, вышку и немцев с автоматами, колючую проволоку вокруг. Она долго не понимала, зачем бабушка мазала маме лицо грязью. Как потом выяснилось, молодых женщин и подростков, всех, кто мог работать, угоняли в Германию.

Долгожданная свобода

В конце августа 1944 года их освободили советские войска. Среди освободителей был отец Алика, дядя Толя. Оказывается, он давно искал семью своего зятя Георгия, в которой еще до войны остался его новорожденный сын. И очень обрадовался, что  его сынишка, несмотря на нечеловеческие испытания, остался в живых. И благодарил Евдокию Ивановну. Вскоре освобожденных из неволи людей определили в работники к зажиточным крестьянам.

Гусевы всей семьей попали к местному крестьянину. Здесь, в Западной Белоруссии, только устанавливалась Советская власть. Больше было противников ее, чем сторонников. Евдокия Ивановна работала у крестьянина в поле и дома, бабушка тоже зарабатывала свой хлеб, пряла пряжу. Отходы шерсти она собирала и плела внукам чуни, иначе бы они ходили босиком. Маму хозяин за хорошую работу наделил юбкой, оставшейся от кого-то из родных. Вся ее одежда так поизносилась, что ее даже обносками трудно было назвать. Раз в день работников кормили самой простой едой, в основном картошкой. Но детям мало что перепадало. И они лазили по полям в поисках картошки. К весне там осталась только мерзлая да гнилая. Но радовались и этому. На костре, на дротиках, запекали ее, ели, между собой называя тошнотиками.

Вскоре их переселили на новое место, в большую комнату, где каждой семье выделили по углу. Здесь они и расположились. Снова прилетел на истребителе дядька и оставил канистру бензина. Потом мама меняла его на картошку да свеклу. Так выживали. Другой раз он сбросил своим тюк с байкой. Тюк упал в конце местечка, его подобрали чужие люди, но соседи подтвердили, что это их родственник, и им все вернули. Мама очень обрадовалась подарку. Байку покрасила бузиной и пошила из нее детям одежонку. 

Отголоски войны           ощущали во всём

В 1946 году Дина пошла в первый класс. Говорили в школе на смешанном языке, больше по-польски, так как Западная Белоруссия многие годы была под Польшей. Учиться было сложновато. Но все Гусевы старались, и за первую четверть у Дины были одни пятерки, и так все десять лет. С пятого класса Тася, Женя и Дина перевелись в русские классы.

 Дина была не только первой ученицей, но и лидером класса, а потом и школы. Ее избирали старостой, затем комсоргом, а в выпускном - секретарем комсомольской организации. Нужно было думать о будущем. Тася поступила в педагогический, Женя - в мореходное. А она все не могла определиться с выбором профессии.

За эти десять лет у них многое изменилось. Все началось с приезда тети Маруси в Любчу. Здесь, в местечке, она устроилась на работу секретарем-машинисткой в НКВД. Как-то на свою зарплату купила булочку хлеба. Горький, темный, он запомнился Дине своим необычным вкусом. Другого она не пробовала. Тете Марусе дали маленькую квартирку, и она забрала Алика, бабушку и свою дочку Милю, которая последнее время жила в семье Гусевых. Стало чуть полегче и просторней. Помогла маме устроиться уборщицей в только открытый райком партии.  Дина помнит длинный коридор, много комнат, где маме приходилось топить девять печек.

Советская власть в Западной Белоруссии устанавливалась трагически. Несогласные сопротивлялись до последнего, сжигали дома активистов, райкомовцев, вырезали целыми семьями  коммунистов и сочувствующих.

Дина уж было собралась ехать на часовой завод в Минск, так как не могла определиться с профессией. Мама же умоляла дочку памятью отца, пропавшего без вести, получить высшее образование. Она закончила школу с золотой медалью, могла без экзаменов стать студенткой любого вуза. Как раз в это время открыли сообщение  Любча – Витебск. Пустили грузовую крытую машину со скамейками для пассажиров. И Дина поехала с подругой в город. Первым на их пути оказался  зооветеринарный институт. Оттуда выпускались специалисты с правом работы во многих сферах народного хозяйства, в том числе преподавателями биологии, химии, трудов. Как только показали документы приемной комиссии, девушек стала убеждать в правильности их выбора.

В институте Дина сразу записалась  в танцевальный. Партнером у нее - Наби Ахмедов, студент третьего курса. Позже молодые люди связали свои судьбы узами брака, отметили это событие в институтской столовой.  Наби по распоряжению министерства уезжает на работу в Таджикистан.

В Ленинабадском районе Таджикистана у супругов родились двое сыновей, Валерий и Олег. Получили хорошую квартиру, была работа. Но Дине совершенно не подходил жаркий климат, со временем решили перебраться на Кубань. 

Инна ШЕПИТЬКО