Читать Распутина трудно, порой мучительно. Но всегда после чтения его прозы становишься чуточку лучше. Душевно тоньше. Ранимее. Благодарнее другим. Ответственнее за себя.

Классик при жизни

Весной 1937 года в крохотном поселке Усть-Уда Иркутской области родился Валентин Распутин, писатель, заставивший, если вольно процитировать Бориса Пастернака, весь мир плакать над красой земли своей. Сегодня Валентину Григорьевичу могло бы исполниться 85 лет, и эта дата стала для многих поводом вспомнить о нем и, надеемся, перечитать его бессмертные произведения.

Хрестоматийный рассказ Распутина «Уроки французского» (опубликованный впервые, в общем-то, в провинциальной газете) выдерживает соседство с такими образцовыми гуманистическими произведениями для детей, как «Мальчик у Христа на елке» Достоевского или «После бала» Льва Толстого. А крупная проза, хоть жанрово и обозначена как повести, находится на литературной шкале гораздо ближе к романам-эпопеям, таким, как «Война и мир» Толстого или «Тихий Дон» Шолохова. Валентин Распутин был идеалистом и, выступая за возрождение национальной России, предчувствовал, что перестройка может стать «поворотом не туда». Но самое удивительное в его фигуре — та немыслимая скорость, с которой он стал частью канона русской литературы. Не через 10 или 50 лет после смерти – опять-таки в марте, но 14 числа, в роковом 2015 году, - на глазах современников.

История Распутина — это история невероятного писательского успеха. С самых первых его повестей — «Деньги для Марии» и «Последний срок» - стало понятно, что в русскую литературу пришел писатель со своей темой, своей интонацией, внутренне очень свободный и при этом современный, живой, сердечный. Это была та проза, которой так тогда не хватало, а ее автору невозможно было не поверить. Когда кругом лгут, льстят, пускают пыль в глаза — вдруг появляется человек, говорящий правду, да при этом не в «сам-» и не в «тамиздате», — это дорогого стоило. Здесь действительно тот самый случай, когда писатель становится классиком и властителем дум при жизни, и с этим вынуждены считаться все, включая власть. Плюс, посмотрите, сколько превосходных экранизаций и театральных постановок.

Он очень мало написал. Шесть повестей, около десяти рассказов... Писал экономно, острым карандашом и такими микроскопическими буквами, что целый рассказ умещался на листе бумаги. Странно, но бережливостью к бумаге отличался другой гений русской литературы - Лев Толстой. Это вроде бы мелкая психологическая деталь, но она важна. Бумага не всё стерпит, как принято говорить.

При малом количестве написанного у Распутина удивительно много шедевров. «Уроки французского», «Живи и помни», «Последний срок», «Прощание с Матёрой»... Это уже несомненная классика. Но перечитайте также два его рассказа, которые в свое время прошли не особенно замеченными – «Что передать вороне» и «Рудольфио». Два маленьких рассказа и два, на мой взгляд, мировых шедевра.

Его деревенская проза была прежде всего голосом русской деревни, за счет которой было построено могущество СССР, и люди, которые эту литературу создавали и о народной жертве свидетельствовали, свою миссию хорошо осознавали. То было, по сути, последнее по-настоящему крупное национальное явление в нашей литературе, мощное, влиятельное, владеющее умами и сердцами, после чего литература стала распадаться, атомизироваться, терять свои внутренние связи, свой пафос. Каждый писатель сделался сам себе голова. Там же было ощущение принадлежности к чему-то общему, корневому, общественное служение, гордость за деревенское происхождение и боль за деревенскую судьбу. Это очень хорошо чувствуется и у Шукшина в его рассказах, и у Василия Белова, и, конечно, у Валентина Распутина. Но оказалось все в итоге не столько возвращением, сколько расставанием.

В 2010 году Союз писателей России выдвигал Распутина на нобелевку. Это был просто красивый жест патриотически настроенных литераторов или был реальный шанс получить премию? Каким набором качеств как писатель и как личность должен обладать нобелиат? Все ли решает оппозиционность?

Валентин Григорьевич, безусловно, Нобелевскую премию заслуживал. И то же самое можно сказать про Астафьева, про Искандера, про Маканина - писателей очень разных, но одинаково ярких, крупных, самобытных. Почему они ее не получили, вопрос сложный, но в случае с Распутиным политика свою роль наверняка сыграла. Для шведских академиков он был при советской власти недостаточно гонимый, не слишком политизированный, не скандальный, в каком-то смысле даже благополучный, а уже после распада страны его общественная позиция Нобелевскую премию полностью исключала. Хотя и по мастерству, и по теме, и по конъюнктуре (экология) он ее точно мог бы получить.

Он творил благодаря или вопреки?

Он делал это независимо ни от чего. А вообще-то нельзя ни преувеличивать, ни преуменьшать степень его оппозиционности. Позднее это очень точно сформулировал Солженицын, когда, вручая ему свою премию, сказал о том, что в 70-е годы в советской литературе появились писатели, которые стали писать так, как если никакого «соцреализма» и нету. И это правда. Распутин никогда не был диссидентом, не боролся с властью, как его земляк Леонид Бородин, но все равно он писатель не советский, а русский. Два этих понятия часто смешивают и у нас, и на Западе, но неслучайно на одном из съездов народных депутатов в конце 1980-х в ответ на упреки прибалтийских депутатов, что их республики подавляют, именно Распутин предложил, чтобы РСФСР первая вышла из состава Советского Союза. Потом эти слова по-разному старались истолковать, но они были произнесены и произнесены им.

Как человек очень умный, прозорливый, он все уродства советской жизни, все ее перекосы хорошо осознавал, о них писал, но при этом догадывался, предчувствовал, что если жизнь резко переменить, то лучше в стране не станет. А уж тем более в деревне. И в системе своих координат оказался прав.

Валентин Григорьевич написал не очень много, и, может быть, поэтому практически все им написанное так ценно. Но к этому списку обязательно нужно добавить рассказы «Рудольфио», «Василий и Василиса», «Наташа», «Что передать вороне», повесть «Пожар» и его великолепную книгу «Сибирь, Сибирь».

Россию он бесконечно любил

Он был природный человек, земляной, корневой, и именно разрыв с первоосновой казался ему самым опасным. И у нас, и в других странах. Как писатель, как философ, автор «Прощания с Матерой», он был глубже, убедительнее, чем общественный деятель и публицист. Иные из его высказываний вызывали у многих сожаление, недоумение, несогласие, достаточно вспомнить его резкое расхождение с Астафьевым, который совершенно иначе оценивал происходящее в стране. Но при этом про Распутина можно точно сказать, что он никогда не лгал, не приспосабливался, не спекулировал и не искал личной выгоды, всегда оставаясь абсолютно искренним человеком.

***

«Странно: почему мы также, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, - нет, а за то, что сталось с нами после». 

(«Уроки французского»)

«Жизнь - не одежка, ее по десять раз не примеряют. Что есть - все твое, и открещиваться ни от чего, пускай и самого плохого, не годится».

(«Живи и помни»)

«Чтобы понимать друг друга, много слов не надо. Много надо - чтобы не понимать».

(«Пожар»)

«Э-эх, до чего же мы все добрые по отдельности люди и до чего же безрассудно и много, как нарочно, все вместе творим зла!»

(«Прощание с Матёрой»)

«Каждый может упасть. Но только не на колени. В любом положении надо держать фигуру».

(«Дочь Ивана; мать Ивана»)