В воскресенье утром зазвонил телефон. Оля спросонья взяла трубку и услышала голос младшего брата Игоря: — Не сестра ты мне!.. Я тебя не знаю и знать не хочу! — А почему? Я-то в чём виновата? - только и успела сказать Оля. Ответа не последовало, лишь гудки в трубке. Сердце Оли лихорадочно забилось, вот-вот вырвется из груди: «Так не должно быть! Не по-людски всё».

В воскресенье утром зазвонил телефон. Оля спросонья взяла трубку и услышала голос младшего брата Игоря:

— Не сестра ты мне!.. Я тебя не знаю и знать не хочу!

— А почему? Я-то в чём виновата? - только и успела сказать Оля. Ответа не последовало, лишь гудки в трубке. Сердце Оли лихорадочно забилось, вот-вот вырвется из груди: «Так не должно быть! Не по-людски всё». Слёзы потекли ручьём... Взяла из сумочки нитроглицерин и положила капсулу под язык. А в голове пульсируют вопросы: «Что делать? Как дальше жить? За что?»

Тут она вспомнила, как брат четыре месяца назад поссорился с мамой и также крикнул, уходя из дома: «Ты мне больше не мать!..» Оля не знала точно, что у них произошло, кто прав, кто виноват. Но в ссоре обычно виноваты оба. И опять сердце кричало: «Так не должно быть!»

Мама часто плакала, несколько раз попадала в больницу с нервным расстройством. Она идёт с работы домой и несёт сумки, а Игорь проезжает мимо на машине и ещё нарочно прибавляет скорость. Да так, что камни и грязь летят ей в лицо. Какая мать это выдержит? Да ещё когда всё это безобразие видят соседи.

Однажды мамин знакомый адвокат увидел эту отвратительную картину и сказал ей: «Выписывай его из дома! Не жалей — это ему только на пользу пойдёт... Может, мать ценить начнёт? Я тебе и заявление в суд помогу составить. Приходи...»

Оля пыталась маму успокоить, просила её не горячиться и не торопить события. Мама ей сказала:

— Хватит, сколько можно? Ему тридцать пять лет, а он всё такой же безрассудный и жестокий. Может, за ум возьмётся... А на суде скажу, что дом хочу продать и уехать в другой город, чтобы сор из избы не выносить... Попрошу, чтобы его с женой и дочкой выписали... Внучку, конечно, жалко, а что делать?»

— Мама, так не должно быть! Вы же врагами станете... Не торопись, может, всё ещё наладится, — успокаивала Оля, но напрасно.

— Мне чужие люди в доме не нужны... Раз он меня матерью не считает... Зачем? — женщина была настроена решительно.

Когда Игорю пришла повестка в суд, он позвонил сестре:

— У матери проблемы с головой. Представляешь, она нас выписать из дома собралась. Так ты ей передай, если она заявление не заберёт, то я ей всё в доме переломаю... Она меня знает... Ни с чем останется...

— Ты что, с ума сошёл?! Не стану я маме такие гадости передавать. Я вас не ссорила. Помирись с ней, ещё всё можно исправить. Попроси у неё прощения!

Игорь разозлился и больше на стал говорить с сестрой. Ольга страшно расстроилась: вдруг брат и впрямь глупостей сгоряча наделает?

Потом Игорь не поздравил Олю с днём рождения, а она так ждала...

Состоялся суд, решением которого Игоря с женой и дочкой выписали из маминого дома. У его жены есть две трети доли в трёхкомнатной квартире, где они всегда фактически и проживали. А мать их прописала к себе три года назад по просьбе сына лишь для того, чтобы квартплата у них была меньше. Она так хотела им помочь...

Оля с болью в сердце подумала: «Сегодня у тебя, брат, день рождения! Мне так хочется позвонить и поздравить. Но ты сам мне сказал, что я тебе не сестра...» Однако её рука автоматически потянулась к телефонной трубке: ведь кто-то должен сделать первый шаг к примирению. Пусть она об этом пожалеет, но их всего двое на этом свете с одной группой крови, с похожими чертами лица, но по-разному устроенных внутренне.