Люди могут менять веру, место жительства, жен и мужей, политические убеждения. Но для большинства из них «семейная память» - дело очень важное и святое. Многие стараются сохранить ее, даже если давно «ото-рвались от корней», а семейных альбомов не видели вообще. Проблема нашей общей «исторической памяти» стоит очень остро. В том числе и личной, семейной. Без которой говорить о любви к Родине практически невозможно. Именно отцы и деды, близкие люди – участники исторических событий - делают эту любовь  чем-то осязаемым, своим, а саму историю – предметом гордости или горечи.

Именно память лежит в основе гражданских чувств, государственной идеологии. На той же самой платформе строятся «Бессмертные полки», а люди безошибочно отличают чужих от своих по нескольким фразам. Это в широком смысле то, во что мы верим, когда говорим о прошлом своей страны и ее граждан.

Историю страны люди пропускают через собственные чувства и память. Проецируют ее на себя и своих родных. Это не всегда безобидно – в памяти поколений сохраняется не только дружба, но и вражда. К счастью, есть и мощный пласт «постпамяти», который в наше время все-таки объединяет, сплачивает, а не разделяет людей. Общие достижения, общая боль, «По-беда – одна на всех»…  В последние годы символом такого  единения стал «Бессмертный полк», когда люди идут по улицам разных городов с портретами своих родных - фронтовиков Великой Отечественной.

Главное, что остается от прежних поколений наших близких, - семейные фото. Это основная, и. пожалуй, самая «эмоционально заряженная» часть любого архива. Такие снимки есть почти в каждой семье. Хранятся и другие реликвии: ордена и медали, почетные грамоты, письма. И все же память не только материальна. Она – в традициях, в рассказах, в важных для человека ритуалах. Подавляющее большинство россиян считают своим долгом ухаживать за могилами родственников: красят оградки, ставят памятники. Потому что иначе не по-людски.

Нынешнему поколению надо честно рассказывать обо всех страницах истории страны. И не только героических, но и страшных, трагических. Уникальная судьба каждого человека жива, пока о нем помнят потомки. Хранят его письма, фото, рассказывают о нем детям. Если этого нет, наступает забвение. А это страшно.

Помню, меня поразил один факт, рассказанный после трагических событий в Крымске во время наводнения. Бабушку-старушку спасатели вызвовали из затопленного дома. К сердцу она прижимала небольшой узелок. Когда ее спросили, что за ценности она так бережно хранит, та со слезами на глазах ответила, что там семейные фотографии, в том числе и единственная - сына, погибшего на фронте. И ведь действительно, что может быть дороже для пожилого человека, чем эти реликвии прошлого. Деньги? Она может прожить и на пенсию. Какие там у нее запросы. А вот попрощаться с сыном, который для нее всегда живой, отправляясь в последний путь, – это святое. 

Я помню, после смерти моей бабушки,  исчез сундук, в котором она хранила пожелтевшие фотографии своих близких. Я все пыталась восстановить хронологию и найти их, а однажды обнаружила в портфеле отца, среди других семейных реликвий. Трудно описать чувство радости, наполнившее сердце. Ведь я  считала их утерянными навсегда. А когда отыскала в метрических книгах информацию по одному казачьему роду, увидела запись о рождении своей бабушки, ее братьев и сестры Веры, узнала, кто у них крестные, осознала, что произошло кое-что очень важное.

Обещание помнить

Детство Григория Николаевича Калий опалила война. Он всегда с особым уважением относился к тем, кто принес Великую Победу нашему народу.  Любил слушать рассказы ветеранов, особенно в День Победы, когда убеленные сединами фронтовики поверяли друг другу скупые и страшные фронтовые будни. Каждый год 9 Мая  встречали со слезами на глазах от воспоминаний. И радовались, что выжили в огненном пекле, вернулись домой, смогли прожить плодотворную, насыщенную трудами и заботами жизнь. И так горько было вспоминать товарищей, погибших в самом расцвете лет.

К 75-летию Великой Победы никто из друзей Григория Николаевича не дожил. На память о встречах  остались фотографии. На одной из них, снятой в парке 30-летия Победы в год 65-летия,  собрались ветераны Григорий Данилович Сомко, вернувшись домой после Победы, трудился в колхозе «Большевик» трактористом. Николай Демидович Галушка - бухгалтером на Староминском элеваторе. Андрей Яковлевич Сердюк участвовал в освобождении Польши. Был тяжело ранен, долго пролежал в госпитале, восстанавливался дома. Работал тоже на элеваторе, механиком. Василий Лях в годы войны трудился на железной дороге, снабжал фронт снаряжением и продовольствием. 

На другой фотографии, в год 70-летия Победы, стоят ветераны (слева направо) Антон Григорьевич Мищенко, Иосиф Митрофанович Демидов, Иван Кононенко, Андрей Васильевич Корж. В памятный для каждого день им было, что вспомнить. Благодаря фотографиям мы увидели лица наших дорогих земляков, пусть и с опозданием, можем поклониться их великому подвигу.

Память… Она по-прежнему в сердцах тех, кому довелось стать свидетелями людского горя. Недавно услышала удивительную историю, отголосок тех страшных дней. Семья Ани после     войны кочевала по разоренной стране, так как воинская часть ее отца восстанавливала разбитые немцами аэродромы. На одном из полустанков отец, выскочивший с чайником за кипятком, вдруг вернулся, неся вместе с товарищем безногого солдата. За ними внесли рюкзак и старенький баян. Ноги у парня были отняты по самый пах. А сам он был молод, красив и, что называется, в стельку пьян. На удивленные вопросы мамы и бабушки ответил кратко и потрясенно: «Он пел!» Молодого инвалида старательно обтерли мокрым полотенцем и уложили на топчан теплушки.

Тем временем офицеры, желая восстановить личность солдата, проверили его рюкзак и были полностью сражены: безногий солдат был награжден пятью боевыми орденами, а отдельно, в красной коробочке, лежал орден Ленина. И был солдат сержантом Авдеевым Николаем Павловичем, 25 лет отроду. Офицеры, прошедшие войну, знали цену таким наградам.

Среди орденов  лежало письмо. Видно было, что его неоднократно комкали, а потом расправляли. Письмо было подписано: «Любящая тебя Шурочка». Любящая Шурочка писала, что «будь у Николая одна нога, она бы за ним в госпиталь приехала, а уж ползуна, она, молодая и красивая, взять не может». Так и писала Шурочка: «ползуна!» В вагоне повисла угрюмая тишина. Мама всхлипнула, бабушка убежденно сказала: «Бог ее накажет!» - и еще раз осторожно обтерла лицо спящего.

Спал солдат долго. А проснувшись, даже не удивился, что едет неизвестно куда и с кем. Охотно откликнулся Николай и на просьбу спеть, с которой, на удивление робко, обратился Анин отец, вообще-то человек не робкого десятка. 

Авдеев запел. Бархатный бас поплыл по вагону, заполнив все пространство. Не стало слышно грохота колес, исчез пейзаж за окном. А вскоре произошло то, что заставило окружающих посмотреть на певческий талант парня еще с большим изумлением. Напротив школы жила женщина. Совсем еще молодая, она была совершенно седой и немой. Это случилось с ней в одном из маленьких местечек Белоруссии, где немцы уничтожали евреев. Чудом спасенная русскими соседями, лежа в подвале со ртом, завязанным полотенцем, чтобы не кричала, Роза слышала, как зовут ее из рядом горящего дома дети-близнецы. Несчастная мать выжила, но поседела и онемела.

 Однажды она зашла к соседям, где жил Авдеев. Он внимательно стал вглядываться в ее лицо. А потом запел, просто так, без баяна. Пел он песню об уточке – лебедушке, у которой охотники, забавы ради, убили ее утят-лебедят. Могучий бас Авдеева  то  жалобно лился, то скорбно рокотал. И вот Роза  как-то страшно замычала, потом подняла руки к небу. А из  губ ее вырвался молодой, звонкий и безумный от горя голос. Парень пел, а Роза все кричала, пока не упала обессиленная на траву. Все, кто стоял рядом, понимали, что стали свидетелями чуда. 

Несколько лет назад моя племянница, дочка подполковника запаса Леонида Ивановича Сергань, проживающая в  Подмосковье, попросила разыскать краткую информацию про своих двух дедушек - Ивана Кузьмича Сергань и Ивана Ивановича Шепитько, участников Великой Отечественной войны. Она заказала их портреты и прошла  с ними  вместе сыновьями в «Бессмертном полку» по Красной площади. И в нашей семье хранят статью из газеты «Приазовские степи»  про Марию Сахно (бабушку зятя), связистку, добровольцем ушедшую на фронт, дошедшую до Берлина. Статья так и называлась «Ползком до Берлина». И про дедушку Ваню, пережившего все ужасы плена, опубликованную в «Степной Нови»  под названием «Пройти через ад и выжить».   Поэтому я уверена: память поколений – не пустой звук. Она жива, пока живы мы. А какое чувство гордости переполнило нас, когда увидели огромный стенд на остановке в Ейске, где бабушка Мария со своей  подругой при боевых наградах смотрела на нас, словно живая.

Такие семейные реликвии, я уверена, хранятся в каждой семье. О них могут не вспоминать какое-то время, но приходит День Победы, и их извлекают на свет и со слезами на глазах вспоминают, как жили, как работали, где воевали, как воспитывали детей. 

Газета «Степная Новь» обращается к землякам с просьбой: «Поройтесь в семейных архивах, не дожидаясь             9 Мая, вспомните о боевом пути своих родных - дедушек, бабушек. Принесите нам их фотографии, письма, наградные листы. Давайте расскажем станичникам об их боевом и трудовом пути. Всей своей жизнью заслужили они это право. А мы можем дать им самую малость – обещание помнить о них.

Инна ШЕПИТЬКО, член РОИА