НОВАЯ рубрика «Книжная полка» уже полюбилась нашим читателям. В ней мы публикуем обзоры на новинки литературы, рассказываем о современных писателях, а также предлагаем познакомиться с литературными трудами местных авторов. Нашу газету читают далеко за пределами района и края. Например, уже не первый раз мы получаем письма от нашего друга из Волгоградской области. В этом номере – очередной рассказ победителя различных литературных конкурсов и фестивалей, члена Союза писателей России Алексея Ильичева-Морозова. 

В начале двадцатого века в одном из хуторов Царицынской губернии жила вдовья семья. Иван Матвеевич – глава семейства, в одно лето после сенокоса охладился в ручье, захворал да помер, оставив жену свою, Наталью Фатеевну с пятью детьми.

Тяжко пришлось бедной женщине. Чтобы детей прокормить, работала она рук не покладая. Днём нанималась за кусок хлеба огороды пропалывать, ночью шила людям незатейливую одежонку да вязала платки с носками на зиму. Только к утру, бывало, сомкнёт глаза, как петухи запоют. Знать вставать пора. Помолится Богу - и снова за работу.  

Детей своих Наталья Фатеевна держала в строгости. Никто не лодырничал. Сыновья с ранней весны до поздней осени скот пасли, а дочери управлялись по дому. Старшая из детей, дочь Павочка, была матери за первую помощницу. То состряпает, то младших досмотрит.  Жили дружно, но бедно: делили одни чирики на троих да миску каши ели без соли. 

Как-то раз собрались вечерять, да двое братьев спор нешуточный затеяли. Филипп только стал лоб крестить, как Василий на него набросился:

- Опять ты, Филька, креста отбиваешь! Бога твоего нет!

- Бог есть! – твёрдо и громко произнёс Филипп.

-Ха, есть – с ехидной улыбкой сказал Василий. - И ты его видал?

- А ты видал, что его нет! – и кинулся с кулаками на брата-коммуниста.

Полетели чашки да ложки. Василий, схватив полено, неумело швырнул им в Филиппа, промазал и угодил коту по хвосту. До смерти запуганный кот бросился в двери, чуть было не сшиб с ног заходящую с кувшином воды мать. Та, не сразу поняв, что произошло, некоторое время стояла молча.

- Маменька, они опять заспорили – сказала подбежавшая к ней плачущая Павочка.

- Ах, вы, ведьмины дети, чего удумали! – рассердилась мать и стукнула костылём оземь.

Этого было достаточно. В полутёмной хатке воцарилась прежняя тишина. Филипп с Василием, помятые и оборванные, стояли перед матерью на коленях, прося прощения. 

- Ну, будя вам… - только и успела сказать Наталья Фатеевна, как вдруг постучали в окно.

В следующее мгновение на пороге появилась старушка. Это была старшая сестра Ивана Матвеевича, Катерина. Жила она неподалёку, в соседнем хуторе. И в эту зимнюю пору почти целый день шла пешком к семье брата. На нелёгкий путь под старость лет своих Катерина Матвеевна отважилась неспроста.

- Здорово живёте!  – перекрестившись и тяжело выдохнув, сказала заснеженная Катерина Матвеевна.

- Слава Богу! – устало поприветствовала её Наталья Фатеевна. 

 - Садись повечеряй с нами, отогрей душу, – предложила хозяйка гостье, отрезав небольшой ломоть тёмного хлеба и налив горячего взвара…

Ночью Наталье Фатеевне не спалось, было ей тревожно. Мысли о нежданно появившейся золовке не оставляли. 

Спозаранку, протопив печь, женщины сели за разговор:

- Нотя, я ведь не просто так к тебе пришла, – начала Катерина Матвеевна.

Наталья Фатеевна смотрела на свояченицу грустными глазами, не в силах вымолвить слово. А между тем Катерина Матвеевна продолжала:

- Старая я совсем стала, хворая. Силушки поди не как у молодки. Тяжко мне одной и со скотиной, да и смертушка тенью ходит – того и гляди, своё возьмёт. А я одна. Не дал мне Бог на длинном веку ни детей, ни внучат. Кому последнее слово вымолвить? Нешто вороне на суку…

- Что ты! Что ты, Катерина! Бог с тобой! - запричитала Наталья Фатеевна.

В это время с база в хату зашла Павлина.

- Вот если бы ты, Нотя, в память о моём брате Павочку дала мне на воспитание – душа моя была бы покойна.

- Как можно! – вскрикнула Наталья Фатеевна, глядя на свою дочь. Та стояла ни жива, ни мертва.

- Ты погоди возмущаться-то, Наталья. Выслушай до конца старуху, - продолжила чуть было не прекратившийся разговор Катерина Матвеевна.

- Павочку я люблю, буду смотреть её, как родного дитя. Ей со мной добро будет. Вас забывать не дам, дюже загорюет - навестит. А как приберёт меня Всемилостивый Господь, воротится в родные стены. 

- Это мне, значит, в дети тебе её отдать? – дрожащим голосом спросила Наталья Фатеевна

- В дети не в дети, а я по немощи своей тебя прошу Христа ради, – сказала ей золовка.

Наталья Фатеевна залилась слезами. Зарыдала и Павлина. Старуха, опустившись на скамью, обхватила руками свою седую голову. В этот момент на печи проснувшиеся Василий с Филиппом решили вступить в разговор.

- Маманя, что попусту слёзы лить, - сказал Василий - Уступи тётке. Пусть Павка её донянчит. 

- А я так разумею, - отозвался Филипп. - Коли Пава сама согласна, пусть пойдёт, а коли нет – ступай тётка, откель пришла.   

- Что скажешь, Павочка? – спросила её растерявшаяся мать.

Пава помнила отца и любила тётку. Понимала, в каком положении та сейчас находится. С другой стороны, не хотелось оставлять мать, братьев и сестёр одних. Но ведь они еле сводят концы с концами, а пойди она с тёткой - их жизнь немного облегчится. 

- Я согласна, - сказала Павочка, – не печалься, маменька, Марфуша с Санечкой тебе вместо меня в помощь будут…

На том и порешили. Уходя, Катерина Матвеевна подозвала к себе Наталью Фатеевну и незаметно сунула ей в руку золотник, прошептав:

- Ни тебе, детям твоим. Туго придётся – выручит.

Жили они хорошо. Ладно. Катерина Матвеевна сдержала слово, племянницу не обижала, а жалела и любила, как своего дитя. А со временем так прикипела к Павочке сердцем, что только одна мысль о грядущей, неминуемой разлуке их приносила ей нестерпимую боль. Павочка тоже отзывалась на этот сердечный зов своей старой тётки и всячески ей угождала. 

Та жила в большом, светлом и просторном доме с низами. Дом имел несколько комнат, горницу и кухню. И его Павочка убирала так чисто, что, казалось, в нём обитают ангелы. Кроме того, помогала Катерине Матвеевне по хозяйству: доила корову и коз, ходила на реку за водой, стирала бельё да стряпала то, что тётка просила. У нее был свой жизненный уклад, заложенный видимо кем-то из стариков. Вставала она рано, до зари. Молилась Богу по несколько часов, а как зорька заиграет – выходила кланяться Солнышку. Ела один раз, после полудня, и принималась за работу. А работа была у неё особенная - людям помогать. Кто бы с чем ни обратился – поможет, вылечит и копейки не возьмёт. Спала она мало. К тому же стала приучать и Павлину. Как-то ей и говорит: 

- Я как буду молитвочки читать, а ты, Павочка, слушай. Тебе дал Господь память цепучую, быстро всё переймёшь. Павочка во всём была послушна тётке и усердствовала в новом для себя ремесле.

Однажды ночью проснулась она от запаха гари. Вокруг светло, как днём. Глянула в окно – полыхает соседская хата. 

- Тётка Катерина! Тётка Катерина, проснись скорей! – испуганно и взволнованно прошумела она.

Тетка, открывши глаза и перекрестясь на икону, быстро спросила:

- Что приключилось? Ты что шумишь-то, Павочка?

- Пойдём скорей! Дед Лукьян горит!..

Дед Лукьян жил через несколько дворов от дома Катерины Матвеевны. Лет семь как схоронил жену да запил втёмную. А она то привидится ему, то к себе позовёт. Он и рад – хвастается, что Нюрка его в Раю поджидает. А тут,  видимо, закурил да задремал, выпивши – цигарку выронил, и занялась хата…

Тётка Катерина, схватив икону «Неопалимой Купины» и белый плат, кинулась на улицу. Улица не спала. Со всех сторон к пылающей хате спешили люди. Дело не шуточное, подуй ветер – загорятся другие дома… Беда!

- Дорогу! Дайте мне дорогу! – шумела бежавшая с иконою Катерина Матвеевна.

Кучковавшиеся хуторяне расступились. Старуха начала трижды обходить вокруг разгоравшегося пожара, читая молитву Богородице. Огонь стал помаленечку угасать. 

- Держи икону – обратилась Катерина Матвеевна к подбежавшей Павочке, а сама, приблизившись к двери горящей хаты, помахала белым платочком в небо. Неожиданно для всех, кроме неё, начался сильный дождь, который пожар и затушил. 

На Святой к дому Катерины Матвеевны подъехал тарантас. Из него вылез представительного вида, уже слегка тронутый сединой мужчина с окладистой бородою и, осмотревшись, направился к воротам.

Она вышла к нему навстречу. 

- Здравствуй, матушка! – произнёс незнакомец.

- Здравствуй, сынок! Ты, я вижу, нездешний. Что тебя привело ко мне? – спросила его тётка Катерина.

- Мать, пришла беда – отворяй ворота… Супружница моя шибко заболела. Всю Россию с ней проехали, лучшим докторам её показывал – всё впустую. Людская молва до тебя довела. Помирать ей нельзя, у нас дети малые – восемь душ. Подсоби не оставить сиротами.

Некоторое мгновение Катерина Матвеевна озадаченно смотрела на незнакомца. 

- Вижу, матушка, откажешь ты мне. Нынче-то праздник великий, не возьмёшься… - продолжал незнакомец.

- Что ты! Что ты, сынок! Помогать людям в любой день не грех. Веди супружницу, – ответила ему Катерина Матвеевна.

Незнакомец пошёл к тарантасу и уже через несколько минут нёс свою жену на руках следом за шедшей в дом Катериной Матвеевной. Идти сама женщина уже не могла.

- Ты, сынок, клади её вот здесь, на кровать, да выйди на баз. Мы тут сами управимся, - строго сказала Катерина Матвеевна, обращаясь к незнакомцу.

Мужчина, не прекословя, подчинился.

- Покажи, дочка, где болит у тебя? – ласково спросила её Катерина Матвеевна.

Страдалица из последних сил подняла левую руку.  Под рукой тётка Катерина увидала воспалённую, сочившуюся шишку размером с крупное куриное яйцо. Эта хворь была ей знакома и звалась в просторечии «Нехорошая». Страсть эту знахарка выводила не единожды. 

- Ну, не тушуйся, дочка, я тебе помогу, – уверенно проговорила Катерина Матвеевна, – только и ты помоги мне – делай так, как скажу, – продолжила она и, обратившись к племяннице, сказала:

- Павочка, детка, сбегай-ка в погреб, да принеси мне огуречик солёненький и холодушку вытащи вот в эту тряпицу. 

Пава всё сделала, как тётка наказывала. Тётка Катерина взяла огурец с холодушкой и нашептала на них. Потом подала лягушку в руку больной женщине и приказала какое-то время дышать на неё. 

- А теперь смотри, милая, как хвороба твоя от тебя поскачет, – сказала знахарка и опустила лягушку наземь. Та, сделав несколько прыжков, остыла.

- Я к шишке твоей огурец привяжу, напою тебя водицей, и ты поспишь, дочка, – сказала женщине Катерина Матвеевна.

И она, сомкнув усталые глаза, задремала. 

- Павочка, зажги лампадку перед иконою и оставим её, пусть сил набирается, – сказала тётка.

Всё это время во дворе возле лошадей находился незнакомец. Он жутко нервничал, нюхал табак и так громко чихал, что не заметил, как тётка Катерина к нему подошла:

- Сынок, не волнуйся. Всё позади. Теперь нужно обождать...

- Сколько обождать, матушка? – с надеждой в голосе спросил незнакомец.

- Два-три дня, до той поры, пока проснётся твоя ненаглядная, – улыбнувшись, ответила ему знахарка. 

- А ты пока в церковь сходи, свечи поставь за здравие жены своей да деток. Бога всегда помни! Всё, что жизнью дышит, - в Его власти пребывает и Его словом живёт. Опосля приезжай. Будешь нашим гостем, – подытожила Катерина Матвеевна.

Обрадованный человек вскоре стоял в храме перед иконами – горячо, неистово молясь Богу за свою семью… Тем временем в доме знахарки болезная женщина вся взмокла от пота. Стараясь не тревожить сна, тётка Катерина аккуратно переодела её в свою невладанную рубаху, а снятую с неё одёжу сожгла.

Через три дня супруги уехали. Хвороба полностью оставила женщину, как и предсказывала тётка Катерина. А через несколько лет Фома Петрович, тот самый незнакомец, вновь наведался в донские края. Только в этот раз приехал один да пригнал с собой отару овец. 

- Матушка, это стадо - тебе! Владей! Супружница моя жива – здорова, прислала тебе поклон! – и, низко поклонившись в ноги Катерине Матвеевне, обнял её по-сыновьи.

- Сынок, - отвечала ему Катерина Матвеевна, - я не возьму. У тебя уже поди девять деток, им нужнее. Гони всё домой. 

- Но откуда, мать, знаешь, про детей моих? – удивился Фома Петрович.

- Сорока на хвосте принесла – рассмеялась Катерина Матвеевна.

— Значит, не возьмёшь? – спросил её Фома Петрович.

- Нет. На кой они мне, старухе? Но, вижу я, человек ты настойчивый и от своего не отступишь, – сказала она.

- Не отступлю! – уверенно подтвердил её мысль Фома Петрович.

- Тогда скачи в соседний хутор и животину свою туда гони. Спросишь, где хата Ивана Чурекова. Там вдова его с детьми живёт. Дай им столько, сколько возьмут. Да скажи, что это от Павочки. Остальных, коль не хочешь домой ворочать, раздай обратной дорогой  бедным людям, – сотвори милостыню. Нищему подашь кусок, это дело тебе впрок – ангелы небесные за тебя попросят! Ступай с миром, сынок, да Бога не забывай. 

Но мирно пожить Россия не успела. Пришла на её земли коричневая чума – самая подлая и страшная! В первый год войны отдала Богу душу Катерина Матвеевна. Ушла на Его Праведный Суд. Осознавала ли эта добрая женщина, стремящаяся помочь страждущему, то, что занималась чем-то Богу не угодным? Скорее всего, нет. В её душе, как и в душах многих сельских жительниц, органично срослась горячая вера в Бога с элементами языческих славянских традиций и ритуалов. Она искренне верила, что помогает людям, делает добро…

Простит ли её Господь? Как знать. Святые люди говорят, что поминальная молитва о сродниках способна повлиять на участь их душ кардинально. Господь, внимая таким молитвам, может изъять грешную душу из адских подземелий и переселить в райские чертоги.  За душу Катерины Матвеевны до конца своих дней молилась Павлина, поминая её наряду со своими родителями. Возможно, сейчас они где-то вместе… Всё в руках Божьих.