11 апреля – Международный день освобождения узников концлагерей. Для нашей страны это особая дата, около 5 миллионов граждан СССР погибли в фашистских застенках. И каждый пятый из них – ещё ребёнком. Сегодня бывшие несовершеннолетние узники стали уже пожилыми людьми. Их биографии – уроки мужества для подрастающего поколения. Поэтому тяжёлые воспоминания о прошлом Дины Георгиевны Гусевой, которая многие годы живёт с семьёй в станице Староминской, – не только назидание потомкам, но и страстный призыв сделать всё, чтобы фашизм не возродился!

- Я была совсем малышкой, когда фашистские орудия расстреляли нашу брянскую деревню, – вспоминает женщина. – Оставшихся в живых согнали за колючую проволоку, образовав временный лагерь. Фашисты подгоняли людей прикладами, дети теряли своих матерей. Только когда стемнело, моя мама смогла отыскать меня, лежавшую без сознания…

Дина Георгиевна Гусева никогда не забудет ужасы, которые им довелось пережить. Изредка через колючую проволоку им швыряли какие-то непонятные отходы. Чаще всего это была отварная гнилая картошка или очистки с нее.

Но самое страшное ждало их впереди. Каждый день несколько человек пленных под истошный лай злых овчарок подводили к невзрачному домику, где шприцем производили забор крови. После второй-третьей «процедуры» люди еле передвигались, многие тут же падали без сил.

Потом пленных перевезли на территорию Белоруссии, где они находились в концлагере до самого освобождения советскими воинами. 

Столь же горькие, страшные воспоминания остались у Элины Александровны Вальковой. Ей в числе немногих посчастливилось выжить, но память о тех страшных событиях будоражит ее до сих пор, спустя более 80 лет.

А вот как вспоминал то время староминчанин Иван Шепитько, выпускник Киевского артиллерийского училища. Их в первый день войны отправили на фронт. Практически без оружия. Эшелон попал под массированную бомбежку, оставшиеся в живых курсанты пытались выйти к нашим позициям, но были окружены фашистами.

- Нас немцы везли в товарном вагоне, битком набитом пленными. Можно было только стоять. Если кто-то падал – уже не поднимался. Только через трое суток вагон открыли, уцелевших заставили вынести трупы. И в первый раз дали поесть - соленой селедки. 

Голодные, изможденные люди накинулись на рыбу, не понимая, что такая еда их погубит. Ивану тоже достался хвост селедки, желудок тут же свело судорогой. А следом начала мучить жажда. 

Иван потерял счет времени. Сколько их везли - несколько дней или неделю - он не знал. На очередной остановке вновь выносили погибших, и в вагоне стало свободнее, по очереди можно было хотя бы сидеть. По пути кормили какими-то помоями. А когда приехали, всех били прикладами, чтобы освободить вагон. Тех из пленных, кому все уже было безразлично, просто свалили в кучу и оставили умирать.

Ивану Шепитько, которому только что исполнилось 25 лет, удалось выжить. Благодаря молодости и крестьянской закалке. Шатаясь, он вылез из вагона. На миг мелькнула мысль: «Ад закончился». Но их криками «Шнель! Шнель!» все так же гнали на убой. 

Когда стемнело, они проходили через какую-то деревню. Изредка слышалась украинская мова, иногда жители бросали им кусок хлеба или отварную картофелину. 

«Значит, еще у себя дома, это сердобольные земляки пытаются помочь, - промелькнула мысль. – Эх, были б силы, попробовали бы бежать…»

Глубокой ночью подошли к лагерю, в несколько рядов обтянутому колючей проволокой.  Их загнали, как скот, лязгнули железные ворота. Изможденные люди попадали прямо в пыль, радуясь самой возможности прилечь. Только успели забыться тяжелым коротким сном, как снова резкая команда: «Русишь, арбайтен»! 

В первый же день заточения им вручили лопаты, чтобы выкопать огромную яму умершим пленным.