Как в фильме… Августовский вечер. Закатное солнце. Тревожный гудок паровоза. Отец не может разжать руки мамы, а поезд уже покатился. Она не плачет. Еще несколько мгновений они смотрят друг другу в глаза. «Я скоро вернусь, - крикнул Иван с подножки вагона.

- Детей береги!» Таким и остался отец у трехлетнего Коли в памяти. А может, он помнит его по рассказам мамы? В январе 1943 года отец погибнет под Ленинградом во время прорыва блокады.

Судьба мамы Н.И. Даценко мало чем отличалась от других судеб её ровесниц. В тридцать третьем от голода первым умер её муж, а потом она похоронила одного за другим четверых детей. От первого брака остался старший сын Василий. Он тоже пройдет весь ад войны, окопы, ранения, плен. Домой вернется в сорок шестом. Колин отец был вторым мужем Агриппины Ефимовны.

Детство, как и у большинства его сверстников, было голодным и холодным, без отцовского догляда, без сильных и все умеющих рук. Работать пошел Николай рано. Он хорошо помнит, как женщины вручную косили пшеницу, молотили катками, а потом на запряженных быками бричках увозили на элеватор за 25 километров, в Староминскую. Среди сопровождающих обозы был и он с мальчишками от десяти до пятнадцати лет. Пока доберутся обратно, целый день пройдет, по жаре, в пыли - на быках, не в автомобиле. Сколько красивых, берущих за душу песен услышат они от матерей… И как-то нелепо смотрелись их мамы рядом с быками. Красивые молодые женщины, босиком, по щиколотку в пыли, с вожжами в руках и с длинными хлыстами. Они - погонщицы волов. «Орел степной, казак лихой», «За туманом нычого ны выдно» - разливались старинные украинские песни. Пели на два голоса, пели нутром, душою. И летели песни за речку, над степью, до самого горизонта. «Вот бы сейчас подыграть»,- подумалось Коле, да инструментов на хуторе не было. Как-то одна хуторянка предложила матери сшить платье, а за это отдала балалайку без струн. Недолго думая, он приладил ржавую проволоку и ходил «играл».

Помнит Коля, как на МТФ колхоза, что был недалеко от хутора, привезли на работу детдомовских девочек. Ну и пришли они с ребятами, чтоб познакомиться, и вдруг… У заведующего МТФ в кабинете в черном футляре стоял баян. Покой пропал, и душа разболелась, так хотелось прикоснуться к клавишам. Спустя несколько дней поздним вечером тайком он вывел коня с конюшни, «как тот цыган», и рванул на ферму. В кромешной темноте летел мальчишка, как ветер, летел к заветной цели. Только свист в ушах стоял и сердце бешено колотилось от счастья. Да конь не выдержал той стремительной скачки, споткнулся, и… они рухнули на землю. Своей боли Николай не чувствовал. Он испугался, когда конь застонал. И в следующую секунду, перепуганный от случившегося, отрезвленный падением, бежал паренёк домой впереди чёрного, как эта ночь, Журавчика. До сих пор благодарит Николай Бога за то, что спас его от необдуманного поступка - кражи…

Медленно тянулись трудные послевоенные годы. От голода спасались, чем только могли. В пищу шли даже горькие косточки от жердел, после которых болели животы. Доходило до того, что его матери приходилось просить у хуторян милостыню. Стыдно, но этот стыд не та непроходящая, застывшая на какой-то страшной высоте, пронзающая все тело боль по схороненным ею детям. Детям, которых хоронили сотнями ежедневно наши села и города.

Коля, как и все подростки, после школы бежал в бригаду на работу. Ему хоть чем-то хотелось помочь матери, ведь в упряжи и в ярме были коровы (быков и лошадей почти всех в войну вырезали румыны). «И только после, когда мы выросли, стали понимать, что никакими словами не измерить весь тот кошмар, который лег на мамины плечи», - со слезами на глазах рассказывает Николай Иванович Даценко.

В 1954 году после семилетки он поступил в училище механизации. А по окончании ушел в армию. Вскоре его демобилизовали по здоровью, сказалось голодное детство. Он вернулся на родину, в Новоясенскую. Колхозники жили по-прежнему - работа без выходных и в любое время года. Оплата такая, что смешно вспомнить. «В феврале, когда я пришел домой, как раз давали зарплату за 1956 год. Семья, четыре человека, заработала всего 1500 рублей. Что на них купишь, если все нужно, чего ни коснись?» - вспоминает он. Но мама решила купить сыну баян, о котором он мечтал все это время. И не потому, что она так распорядилась, - братья и сестра тоже были согласны. Да и как она могла поступить иначе - мальчишка-то способный. Пусть учится, радуется, играет. Отец, наверное, и не задумался об этом, купил бы сразу. Не каждая мать могла решиться на такое, чтобы деньги потратить на «музыку».

«И до сих пор я кланяюсь маме за это», - продолжает он. Да радость была недолгой. Старый, клееный баян, купленный в Ейске, рассыпался вскоре. Разочарованный Николай уезжает в Макеевку на работу в шахту. Через три месяца решил для начала купить костюм. Но при покупке его обманули - вместо вещи завернули тряпки. Это было страшным потрясением для молодого парня. Его семья и выжила только благодаря тому, что во время войны им не дали умереть с голода хуторяне. Дети воспитывались мамой в честности, трудолюбии и добропорядочности. В семье недопустимы были недомолвки и ложь. А тут такое… Покупка костюма была отложена на много-много лет... А вот мечта о заветном баяне не покидала его никогда. Не покидала, но такую роскошь он не мог себе позволить. Деньги, что зарабатывал на шахте, отправлял маме, домой. Небольшие крохи откладывал. Наконец, когда заветный инструмент оказался у него в руках, усиленно учился играть и сочинять музыку. Стал работать в Новоясенском сельском клубе.

Смуглого зеленоглазого баяниста заметили в районном отделе культуры. Его направили в Краснодар на годичные курсы при Доме народного творчества. Он уже пишет свои первые песни и стихи. В эти же годы его песня «Ой вы, зори кубанские» была включена в учебную программу курсов преподавателем хороведения Д.И. Красиковым. Её же исполняли и на госэкзаменах этого учебного заведения.

В 1964 году Николая приняли в секцию композиторов Кубани при краевом Доме народного творчества. После окончания курсов два года проработал в Староминском РДК баянистом, но зарплата была маленькая, а к этому времени он уже женился, появился ребенок. И Н.И. Даценко поступает в Славянский сельскохозяйственный техникум на агронома. Там из студентов организовал хор, где сам и аккомпанировал. Успешно окончив учебу, начал работать агрономом в зерносовхозе «Приточный» Славянского района. А позже переехал в Староминскую, пришел работать в колхоз «Нива Кубани». Любил бескрайние кубанские поля и степи, сады в цвету. Все это нашло отражение в его стихах и музыке. И он спешил писать, все боялся не успеть. Вслушайтесь в этот текст…

«…Приукрасилась даль золотистая.

В легкой дымке проснулись поля.

И глотает росинки игристые,

Отдохнувши от зноя, земля.

И стою средь хлебов я нескошенных,

Наполняется счастьем душа.

Как люблю тебя, край мой ухоженный.

Как, Кубань ты моя, хороша».

После Николай Иванович работал агрономом отделения в «Малюсе». В те годы плодосовхоз получал высокие урожаи фруктов, которые поставляли в Сибирь, Северный Казахстан, Петрозаводск, Ленинград. За свою добросовестную работу Николай Иванович Даценко награжден грамотами, благодарностями, медалью и даже ценным подарком ВДНХ. Но, где бы он ни жил, ни работал, душа просила стихов и музыки. Он пишет до сих пор. «А земля наша стала еще дороже моему сердцу, как те песни, что слышал я от своих хуторянок в далекие сороковые...»