В этом году исполняется двести лет со времени посещения поэтом Кубани

Двести лет назад, в жарком августе 1820 года, по дороге в Крым побывал на Кубани 21-летний Александр Пушкин. Тогда еще не «наше всё», не «солнце русской поэзии» (так Пушкина будут именовать позднее), а просто молодой, восторженный и уже гениальный поэт... Он первым из крупных русских писателей побывал в нашем крае - Черномории, как тогда назывался. И, как считают некоторые пушкинисты, именно здесь повстречал прекрасных дам, ставших его музами и вдохновительницами будущих шедевров.

Из «путевых заметок» генерала

В 1820 году Александр Первый, рассерженный едкими политическими эпиграммами и свободолюбивыми стихами молодого Пушкина, намеревался выслать поэта по этапу - может, на поселение в Сибирь, а может, в Соловецкий монастырь. Не случилось это лишь благодаря заступничеству друзей. Смягчившись, монарх изменил место ссылки поэта на юг России. В мае 1820 года Пушкина направили на службу в Екатеринослав, в канцелярию главного попечителя южных колонистов Инзова. Там он тяжело заболел.
По счастью, в Екатеринослав приехала дружески относившаяся к нему семья Раевских: старик генерал с сыном и дочерьми. Они нашли поэта в лихорадочном бреду в какой-то хате на окраине города. По их ходатайству попечитель Инзов разрешил своему новоиспеченному подчиненному отправиться в отпуск для поправки здоровья. И в начале июня 1820 года Пушкин в компании Раевских отправился на Кавказ.
Маршрут, по которому двигались путешественники, известен нам сегодня благодаря письмам генерала Раевского к одной из дочерей - Екатерине Николаевне. Это своеобразный «путевой журнал» генерала, в нем указываются населенные пункты и местности, которые проезжал кортеж Раевских.
Так, в письме от 13 июня 1820 года из города Горячеводска генерал сообщает, что из Екатеринослава ехал он «по Мариупольской дороге, совершив переправу через Днепр при деревне Нейенбург».
На Кубань поэт вместе с семьей генерала Раевского прибыл в августе 1820 года. Пушкин побывал в Прочноокопской, Темижбекской, Кавказской, Усть-Лабинской крепости. В Изрядном Источнике его и семью друзей встретил атаман Черноморского казачьего войска полковник Матвеев, который сопровождал их через всю Кубань до Тамани.
На пару дней останавливался Пушкин в Екатеринодаре, проезжал Мышастовскую почтовую станцию и Ивановский курень. Побывал в Копыле, Темрюке, Пересыпи, в станице Сенной. Выезжал в Фанагорийскую крепость, откуда уехал 15 августа, чтобы сесть на пароход в Керчь.
Молодой поэт любовался природой, восхищался лихими наездниками - черноморскими казаками, слушал казачьи песни. О своих дорожных впечатлениях он писал брату Льву Сергеевичу: «Видел я берега Кубани и сторожевые станицы - любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности!.. Вокруг нас ехали шестьдесят казаков, за нами тащилась запряженная пушка с зажженным фитилем...»
Позже кубанские впечатления поэта отразились в черновом варианте восьмой главы «Евгения Онегина»:

Простите, снежных гор
вершины.
И вы, кубанские равнины;
Он едет к берегам иным.
Он прибыл из Тамани в Крым...

Впрочем, многие литераторы и краеведы сетуют на то, что Пушкин в своих произведениях почти не говорит о тех местах, по которым проезжал в августе 1820 года. По мнению автора книги «Пушкинские красавицы» Евгения Стеценко, красотам природы и казачьим песням молодой поэт уделял куда меньше внимания, чем они заслуживали. Причины, мешавшие ему отдавать должное кубанским пейзажам, вполне можно понять. Восторг, волнение чувств, трепет от предвкушения встречи с ней, той самой, прекрасной и таинственной дамой, пусть на краткий миг, но искренне любимой. И неважно, существовал ли новый предмет в реальности или был лишь в воображении поэта...

Ох уж эта Анна

Помимо Пушкина, с семьей Раевских путешествовали военный врач, состоявший при генерале, доктор Рудыковский, англичанка мисс Мятен и русская няня девиц Раевских, а также «компаньонка» Анна Ивановна (крестница генерала), «родом татарка, удержавшая в выговоре и лице свое восточное происхождение», как пишет о ней П. И. Бартенев в своей книге «Пушкин в южной России».
Анна Ивановна сумела не на шутку взволновать воображение поэта. Некоторые пушкинисты именно ее считают прототипом сразу двух героинь - черкешенки из «Кавказского пленника» и Татьяны Лариной из «Евгения Онегина». Но если сходство Анны с черкешенкой можно усмотреть, то как же быть с Татьяной Лариной? Чем она напоминает черноглазую Анну Ивановну? Всё дело в сходстве событий, происходивших в реальности, и сюжетных линий пушкинских произведений, считает Евгений Стеценко. К примеру, черкешенка первой объясняется в любви пленнику:

Люби меня; никто доныне
Не целовал моих очей.

Так же действует и Татьяна Ларина, которая не в силах скрывать от Онегина свои чувства. Предмету своей любви Татьяна признается:

Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала.
И в мыслях молвила: вот он!

Примечательно также, что и пленник, и Онегин поступают с влюбленными в них девушками похожим образом, отвергая их чувства.
Логично предположить, что подобный разговор мог состояться в реальности между молодым поэтом и Анной Ивановной. «Но в какой момент Анна решилась объясниться Пушкину в своих чувствах?» - задает вопрос Евгений Стеценко. Ответ получается несколько пространным. Как известно, первым стихотворением поэта в южной ссылке стала элегия «Погасло дневное светило», в котором он вспоминает петербургский период своей молодости. Это произведение точно совпадает по настроению со словами пленника, который рассказывает черкешенке о своей молодости:

Я вспомнил прежних лет
безумную любовь,
И всё, чем я страдал, и всё,
что сердцу мило,
Желаний и надежд
томительный обман...

Эту элегию он написал в ночь на 18 августа 1820 года. Следовательно, делает вывод Евгений Стеценко, объяснение Пушкина с девушкой-татаркой состоялось несколько раньше. Поэт с Раевскими прибыл из Тамани в Крым вечером 15 августа. Тогда же он посещает Митридатову гробницу. Шестнадцатого августа у путников был загруженный день. По пути в Феодосию путешественники останавливались на Золотом холме для осмотра развалин Пантикапея. Получается, что Анна Ивановна объяснилась с Пушкиным на берегах Кубани или на полуострове Тамань. Это объяснение, повторим, подарило миру прекрасные стихотворные строки, вот уже два столетия служащие эталоном романтических чувств.
Таинственные свидания Пушкина с девушкой-татаркой, как отмечает Евгений Стеценко, состояли, конечно, из нескольких коротких встреч где-нибудь в укромном уголке на лоне природы. Происходить они могли, лишь когда путешественники останавливались на ночлег. Но если учесть, что на берегах Кубани Пушкин и Раевские провели семь суток, то с известной долей вероятности можно предположить, что вечера (или, по другим версиям, вечер), проведенные путешественниками в Екатеринодаре, являются самыми «пиковыми». Выходит, что пушкинская Татьяна Ларина родилась в столице Кубани, в тот момент, когда влюбленная Анна сделала свое робкое признание молодому поэту.

Колыбель Онегина

Известно, что сюжет «Кавказского пленника» Пушкин взял из рассказа его петербургского приятеля Федора Немцова. Тот был военным. Однажды, во время его службы на Кавказе, вышло так, что попал Немцов в плен к горцам. Спасение к пленнику пришло в виде юной черкешенки: она тайком ото всех приносила по вечерам еду, вино, а затем помогла бежать. Пушкин, находясь в Тамани, вспомнил этот рассказ и нашел много общего между собой и Федором Немцовым. Поэт тоже чувствовал себя пленником, находясь в ссылке. Он нашел много общего между горянкой, спасшей его знакомого, и татаркой Анной, которая приносила ему ласку и утешение, отогревала его душу. Возможно, именно тогда у Пушкина созрел замысел «Кавказского пленника», а в основу сюжета поэт положил свои личные переживания. Впрочем, версия о кубанском происхождении «Кавказского пленника» небесспорна, но весьма интересна. Более того, логично предположить, что несколькими днями позже у Пушкина родился замысел и «Евгения Онегина», который тоже отчасти вырос из отношений поэта с Анной. Во всяком случае, как отмечает Евгений Стеценко, фразу «Крым - колыбель моего Онегина» повторял поэт неоднократно. В Крыму «баюкал» поэт своего «Онегина», родившегося на кубанской земле...

Екатерина ЮРЧЕНКО.